Лет шесть назад я встречался с миниатюрной брюнеткой Наташей. Всё было бы идеально, если бы не её страсть к сексуальным экспериментам. Первое время это, конечно, радовало, но постепенно начало утомлять, будто я в порноактёра-многостаночника превратился.
Как-то она пригласила меня на день рождения её друга. Особняк на берегу Чёрного моря, пунш из текилы, июльская ночь, полуобнажённые и обнажённые девушки — в общем, всё как на вечеринках «Playboy». Welcome to paradise!
Но постепенно моя врождённая мизантропия начала брать своё. Да и в футболке с шортами я выделялся сильно, а раздеваться, как тому просто любопытствующему на нудистском пляже, не хотелось. Покомплексовав, я засобирался домой и принялся искать Наташу.
Отыскал я свою подругу в бильярдной. Два парня жамкали её на зелёном диванчике. Наташа заметила меня и предложила присоединиться…
Местом встречи оказался севастопольский свингер-клуб. Он до сих пор существует. Правда, сейчас туда так просто не попадёшь. Слишком много желающих. Теперь всё по таксе и по предварительной записи. Женщинам — бесплатно. Парам — за деньги. Мужчинам — дороже всех.
Свинг — обмен половыми партнёрами. Корни уходят даже не в седую, а в лысо-морщинистую древность. Оргиями баловались и греки, и римляне, подводившие под данное занятие серьёзную мифотворческую базу и тем самым вдохновившие на подобные развлечения многих.
Забронзовел же в своей популярности свинг в двадцатом столетии. Массово открывались свинг-клубы, хотя большая часть, справедливости ради, свинговала всё-таки дома. Свинг оказался в тренде и в Европе, и в Америке, и в СССР. Особенно же преуспели чехи. Самые смелые исследования показывают, что 8 из 10 нынешних чешских пар хоть раз пробовали или регулярно практикуют свинг. В США эта цифра составляет около 70%.
Как правило, всё начинается со стандартного «а, давай-ка, попробуем втроём». Кто, собственно, на этот счёт не фантазировал? Отыскивается подходящая кандидатура — подруга, коллега, соседка, — и давай экспериментировать.
Можно встречаться и парами. Дать, например, объявление в газету: «Симпатичная чистоплотная пара, 37 и 35 лет, ищет пару для интимных встреч. Фото обязательно». Ну а дальше, как повезёт.
Хотя объявления дают всё реже. Люди предпочитают клубы. Приятная атмосфера, сложившийся коллектив, все условия. Раньше кроить и шить ходили, а теперь свинговать. В одной только Москве сотни свингер-клубов. Известных и условно подпольных.
Забавно, что в Украине едва ли не каждую неделю по телевидению показывают, как бравые правоохранители накрыли очередной свингер-клуб. Учитывая, что многие из них открываются вновь, получается такая себе реклама.
Главный же свингер-тренд ныне — cuckold: когда одного из супругов сношают на глазах у другого. Как правило, женщину. Часто возжелавших жену брата своего не один и не два человека, а сколько душе — или чему там? — угодно. Так называемый gangbang.
И тут, собственно, возникает логичный вопрос: для чего нормальному мужику наблюдать, как потные личности… ально (недостающие буквы вставьте в зависимости от предпочтений) сношают его жену в самых извращённых формах?
Свингеры и сочувствующие говорят, что это легальная (обговорённая и утверждённая) форма удовлетворения сексуальных инстинктов. Мол, мы все полигамны, ничего не поделаешь; так для чего прятаться, лгать, убивая семью изменами, если всё можно делать в открытую, по обоюдному согласию, не давя в себе сексуальные желания и тем самым не пестуя фобии и комплексы? Ничего противоестественного — природа берёт своё; не зря в классификации Линнея мы относимся к царству «Животные».
Противоречие заключается в том, что ничего естественного, природного в этом нет. Самец, наоборот, всегда защищает самку от конкурентов. В вольере — один лев, в курятнике — один петух.
Но мы ведь тем и отличаемся от животных, что способны разнообразить себе досуг. И свинг на эту роль в обществе гедонизма и нарциссизма вполне подходит.
А как же мораль? Ну, право, о чём вы? Это так старо и посредственно!
В прогрессивной Европе с отношением к свингу давно определились. В Германии более 80% семейных пар полагают его нормальным проявлением сексуальной жизни.
Считается, что это результат эволюции семейных отношений. Сначала было просто интересно вместе, неважно где и как. После начали пробовать новые места и позы. Дальше закупились игрушками из секс-шопа. Но либидо никак не оживало. И тут знакомые посоветовали зайти в клуб…
С мотивацией женщин в данном случае всё более или менее ясно. Если отбросить условности, то им чем больше, тем лучше. Не зря, собственно, в древних культах считалось, что у женщины нет души, а её желания имеют клиторальную природу.
Однако в силу иной генитальной конституции к мужчине данная формула не применима. Ведь его мотивация — умственная. Для мужчины интересен не сам процесс, а то, как он отображается в фантазии. Потому предвкушение зачастую бывает фееричнее действа. Между тем, в 80% процентов случаев инициаторами получения опыта свинга являются именно мужчины.
Так что же заставляет их возбуждаться от созерцания сношения — чем жёстче, тем лучше — своих жён чужими самцами?
Современная матрица абсолютной доступности начинает уничтожение мужского либидо с детства. За добычей не надо охотиться — она сама приползёт и заберётся на вертел. В Средние Века мужчины сражались за то, чтобы поцеловать ручку женщины. Поколение нынешних тридцатилетних дожидалось ночных эфиров, чтобы увидеть обнажённую грудь. Какой простор для фантазии!
Но что делать сейчас, когда голая женщина разложена, точно мясо на рыночном столе? Чего ещё хотеть и о чём фантазировать?
Когда, цитируя Гребенщикова, на каждой странице обнажённая Маха, ты обречён стать монахом. Или геем. Или зоофилом. Или свингером. Ведь секс всегда должен быть новым. Иначе это не секс.
Современному мужчине нужно всё больше и больше возбудителей. Чем извращённее — тем лучше. Секс как наркотик: начинаешь с «травки» — заканчиваешь «крокодилом» и героином.
Свинг же — один из серьёзных возбудителей. В обществе, формально считающемся патриархальным, а на деле глубоко матриархальным, это весьма неплохой вариант.
Отдать жену другому, наблюдать, как он отведывает её, значит мстить женщинам этого мира, всем сразу и каждой в отдельности. И кроме того — самоутверждаться: не она, а я распоряжаюсь ей.
Женщина, уставшая от груза вечной ответственности, подыграть этому только рада. Неслучайно самые жёсткие, стервозные руководительницы любят, чтобы в сексе их имели максимально грубо, вплоть до откровенного унижения.
Однако больше всего в мужской мотивации свинга — мазохизма. Это как язвочка во рту, которая давно бы зажила, если не трогать её языком. Но остановиться не можешь — трогаешь, бередишь, получаешь странное удовольствие.
Ведь мужчина, наблюдающий за тем, как имеют его женщину, лишний раз убеждает себя в пассивности, зависимости своего положения. И тем самым находит идеальное оправдание собственной слабости, а, значит, снимает с себя всякую ответственность, в очередной раз перекладывая её на женщину, которая и в избу войдёт, и коня на скаку остановит, и полк солдат хорошенько обслужит.
